«Приёмная Дока» – так назвали в белореченском лицее проект с участником специальной военной операции, который преподал ученикам четвертого и девятого классов уроки выживания. Школьники буквально засыпали гостя вопросами, их интересовало все: от пояснений, откуда взялся такой позывной – Док, до просьб посоветовать, как ухаживать за девочками. Старший матрос 155-й отдельной гвардейской бригады морской пехоты Дмитрий Зубенцев демобилизован больше года назад из-за тяжелого ранения. Сейчас передвигается на коляске с номером «Д155ОК», в котором живет его память о недолгом, но таком незабываемом боевом прошлом.
Отец солдата
Дмитрий – многодетный папа. Не отец, не батя, а именно папа – все дети зовут его только так. А их у него шестеро, по трое сыновей в каждом из двух браков. Старшему Максиму 31 год, Артёму – 28, Никите будет 12, младшим двойняшкам Кириллу и Тимофею – 11. Егору исполнилось бы 20.
– Для меня семья – это мои дети, и я сразу решил, что поеду следом, если кого-то мобилизуют на СВО. В 2022 году мобилизовали Артёма, но набрали больше людей, чем требовалось, и его отпустили домой. А в 2023 году исполнилось 18 лет Егору, в июле его призвали на срочную службу. Он с детства хотел стать военным, поддерживал хорошую физическую форму, занимался спортом. Отслужил два месяца и подписал контракт с Министерством обороны, – рассказывает Д.Зубенцев.
О своем решении Егор сообщил родным в конце сентября и практически сразу попал «за ленточку». Следом за сыном, не раздумывая, отправился на спецоперацию отец, подписав 15 ноября контракт. Познакомился с мужчинами из Ханты-Мансийска, которые и окрестили его Доком, и вместе с ними уехал в 155-ю гвардейскую бригаду морпеха во Владивосток. На СВО к тому времени находился не только сын, но и два свояка и два племянника Дмитрия, все в разных родах войск.
– Я в молодости не служил и автомат в руках не держал, – делится мой собеседник. – Месяц проходил курс молодого бойца. Ребята из Ханты-Мансийска тоже гражданские все были, как я, добровольцы. В первый выход на полигон нас так обрядили, что мы еле двигались, одни бронежилеты весили килограмм 20. Первую неделю я постоянно по каске получал. Надо было проходить по окопам, чтобы меня не видно было, а я боком еле проползал. И меня по каске: «Ниже! Ниже!». На четвертой неделе обучения я уже пролетал окоп, как положено, низко, не задевая плечами. С первых дней напоминал, что я медик. А мне в ответ: «Да-да, нам стрелки нужны. Да-да, нам штурмовики нужны». И сделали из меня штурмовика – неплохого, как оказалось. И Егор тоже стал рядовым 76-й гвардейской десантно-штурмовой дивизии.
Забегая вперед, скажу, что отец и сын встретились только раз. Дмитрий лежал в госпитале, и Егор навестил его, возвращаясь на спецоперацию из дома, где проходил реабилитацию после ранения. Второе ранение, полученное при выполнении боевой задачи на Днепровских островах под Херсоном, оказалось для 18-летнего парня смертельным. Егор Зубенцев награжден медалью «За отвагу» и посмертно – орденом Мужества.
Первый штурм
Позывной Док наш земляк получил по той простой причине, что по профессии он – медбрат, в 1992 году окончил Усольское медицинское училище. А так как он оказался еще и одним из старших в бригаде, где подавляющее большинство сослуживцев было в возрасте от 30 до 45 лет, то Дмитрия стали уважительно называть Батя Док. После месяца обучения Д.Зубенцев тоже попал «за ленточку». Его поставили в резервную группу, чтобы было кому оказывать первую помощь и выносить с поля боя. Медиков в роте оказалось лишь два, и их знали все.
– Первый штурм запомнился страхом сделать первый шаг, – не скрывает гвардии старший матрос. – Но, как только его сделал – все, как будто всю жизнь этим занимался. Не знаю, может, детство сказалось, когда мы в войнушку играли, бегали по лесам и окопам, которые сами копали. У меня, да и у многих ребят, с кем разговаривал, в экстремальной ситуации замедляется время. Как в замедленной съемке все видишь. Благодаря этому я командовал, хотя последний шел, а командир впереди. Нас четыре человека было, и слушали все меня. Наша задача была дойти до опорника (опорный пункт ВСУ – прим. автора). Обострились все органы чувств. Я не думал, что в таком шуме можно услышать щелчок гранаты, выпущенной дроном. Кричу: «Вперед!», ребята пробегают – и граната между нами взрывается. Я вижу, как летит пуля и размышляю, как мне надо наклониться, чтобы она мимо пролетела.
Группа продержалась 12 часов, прикрывая своих. Выбрался к ним только командир отделения, раненый, много крови потерял, двое суток не ел и не пил. Дмитрий его подхватил, донес и сам упал – спину сорвал, ноги отказали. Его отправили восстанавливаться в медсанчасть. Поразительно, но у ботинок, которые Док носил без проблем полтора месяца, после штурма оторвались подошвы, а шнурки будто кто-то порезал на кусочки.
Воинское братство
С сослуживцами сибиряку, по его словам, повезло. Из Иркутской области только двое было: Док и 27-летний Зима. Зиму сначала Лунтиком звали, подначивали. Но Док своего земляка в обиду не дал, и на третий день его уже все звали Зимой. Отчаянного парня поставили пулеметчиком, а Дока – помощником. Мужики потешались над колоритной парочкой, но по-доброму. Ведь Зиму за пулеметом и не видно было.
Еще один сослуживец из команды спасателей Дмитрия с позывным Малыш стал для него практически братом. На СВО часто случается, когда чужие, по сути, люди становятся друг другу ближе, чем родня. Потому что понимают тебя, как никто другой.
Перебоев с продуктовым снабжением в бригаде не было. Но когда уходили на боевые задания, всегда брали с собой «Сникерс» и бутылку воды, которые помогали продержаться, если возвращение затягивалось. Получая гуманитарную помощь, все ждали перекрученное сало, которое разлеталось на «ура». Однажды привезли две коробки – с жидким мылом и шампунем. Посмотрели мужики, посмеялись да закрыли. Ванну и душ им все время нахождения на передовой заменяли влажные салфетки.
Часто выручал бойцов бесстрашный таксист из Донецка. На своей простреленной «шестерке» лихач приезжал прямо на передовую и привозил все, что ему заказывали. Кроме того, в Донецке был открыт армейский магазин, где можно было даже форму новую купить по вполне сносной цене.
– С местным населением мы старались не контактировать, разве только с продавцами в магазинах. С рук не покупали ничего и не брали угощение, если предлагали, потому что было много случаев отравлений, – вспоминает участник спецоперации. – Были случаи, когда вэсэушники сдавались. И работали с нами. Один сам перебежал, как только Новомихайловку стали захватывать. Вместе с нами за «трехсотыми» ходил, проводником работал. Во время бомбежки его ранило, переправили лечиться в Россию. Еще один, 30-летний маменькин сынок, две недели работал в моей команде, потом погиб с нашими ребятами.
Минная ловушка
За нашим земляком охотилась диверсионно-разведывательная группа ВСУ – он частенько вытаскивал раненых бойцов у них из-под носа. Отследив, каким путем команда Дока ходит за «трехсотыми», неприятель пропустил ее, подождал, когда пройдет, и заминировал тропу. На обратном пути штурмовики заметили на тропе колючую проволоку и решили объехать. Но мины были заложены и на тропе, и рядом. На одну из них попало колесо сетки-коляски, на которой перевозили раненых. Раздался взрыв. Это произошло в ночь на 28 февраля прошлого года.
Выносили Д.Зубенцева сослуживцы из его команды, которая к тому времени насчитывала 12 человек. Парни несли его на руках почти два километра, а он думал: «Только бы не запнулись!». И еще умудрялся шутить.
Трое суток Дмитрия переправляли на разных видах транспорта. Путалось сознание, постоянно знобило от большой потери крови, пока не сделали переливание. Пострадали обе ноги, левую врачи собирали буквально по кусочкам, попутно вытаскивая из ран камни и песок. Сейчас на ней стоит аппарат Илизарова для правильного сращивания костей. Есть надежда встать на ноги, и теперь все зависит от самого Дока.
Возвращение к себе
Ранение оказалось не самым страшным, что могло случиться – гораздо труднее было вернуться в бывший совсем недавно привычным мир, далекий от военных действий. За четыре месяца нахождения на СВО Дмитрий изменился настолько, что ему стало невероятно сложно найти общий язык с родными, которые его не понимали. И его страшно тянуло назад, к братишкам из своей бригады. Он все время на связи с ними и готов хоть сегодня прикатить к ним прямо на коляске. Но сослуживцы осаждают его пыл: «Ты свое уже отработал. Другие за три года столько не сделали, сколько ты за четыре месяца. Встретимся на гражданке». Только встретиться удастся не со всеми – многие бойцы пополнили небесное войско.
Тоска по сыну и боевым товарищам захлестывала, и тогда Д.Зубенцев начал писать стихи. Первое, посвященное Егору, недели две по ночам писал и плакал, каждое слово давалось с трудом. Потом с помощью нейросети стал подбирать к стихам музыку, сейчас уже набрался целый альбом стихов и песен. О тех, кто был рядом в той жизни на грани, где каждый новый день – подарок.
За четыре месяца на СВО наш земляк награжден трижды. Ему вручены медали «За спасение погибавших», «За храбрость» II степени и орден Мужества. Не хватает еще одной – медали общественного признания «Отец солдата» как напоминания о сыне, вставшем на защиту Родины.
Как ни странно, но найти цель в жизни на гражданке Доку помогли встречи со школьниками.
– Первоочередные задачи, которые я поставил перед собой – обучение и работа с молодежью, в которой маловато патриотизма. Младшие в этом плане понятливее, а с теми, кто постарше, поколением ЕГЭ и гаджетов, надо много заниматься. Нужно возвращать в школы начальную военную подготовку, как было у нас, и воспитывать настоящих мужчин, – считает Дмитрий. – А обучаться буду по программе «Герои Приангарья», все подготовительные этапы – эссе, тестирование и собеседование уже прошел.
А еще нужно вырастить троих младших сыновей и, конечно же, дождаться внуков. Чтобы однажды услышать в свой адрес не только знакомое «папа», но и новое слово – дед.
Инна ПРОКОПЕНКО.
Фото из архива Д.ЗУБЕНЦЕВА.